— Разрешите снять вас за столом, — попросил Дронго, и, когда Капустин кивнул, он достал фотоаппарат, который принес с собой, и сделал несколько снимков.
Затем, поблагодарив еще раз Капустина, они вышли. Когда они уже сидели в автомобиле, Суслова недоверчиво посмотрела на Дронго.
— Зачем вам его фотографии? Вы действительно собираетесь послать их в какой-нибудь итальянский журнал?
— Нет, конечно, — улыбнулся Дронго, — просто я фотографировал в первую очередь его стол и бумаги, которые на нем лежали. Это меня интересовало больше всего.
— Вы не забыли, что у вас сегодня встреча с генералом Потаповым? — спросила она, поворачивая в сторону его дома.
— Не забыл, — угрюмо сказал Дронго. — Хотя я считаю, что беседа с Капустиным гораздо важнее встречи с генералом ФСБ. И лишний раз убедился в этом сегодня.
— В чем вы убедились? — нахмурилась она, с подозрением глядя на своего напарника.
— Он тоже знает тех, кому могла не понравиться излишняя самостоятельность телеведущих.
— У вас просто мания преследования. Вам повсюду мерещатся заговоры, — рассмеялась она. — Пора перестать думать об ужасах.
— Поэтому ты предлагала мне бросить это расследование? — спросил он.
Она резко затормозила.
— С тобой невозможно разговаривать, — нервно сказала она. — Неужели ты не понимаешь, почему я просила тебя прекратить расследование? Неужели это совсем непонятно?
Он молчал, глядя на нее.
— Почему ты молчишь? — спросила она. — Ты шутить с огнем, я тебе это уже объясняла. Но это не значит, что все происходящее зависит только от «вампиров». Просто внутри каждой системы бывают свои сложные взаимоотношения и трения. Их нужно учитывать. Куда ты смотришь?..
— Ты уже не носишь темные очки, — пробормотал Дронго.
— Да, не ношу. Ты слышал, о чем я тебе говорила?
— Поедем ко мне, — попросил он неожиданно.
— Что?
— Поедем ко мне.
Она взглянула на него, быстро отвела взгляд. Ничего не сказала.
— Ты слышала, о чем я попросил?
— Да. Ты не считаешь, что мы начинаем привыкать друг к другу?
— Это плохо?
— Это нецелесообразно, — сказала она с секундной заминкой.
— Ты поняла это сегодня? Или думала об этом и раньше?
— Прекрати. У тебя сегодня вечером важная встреча.
— Самая важная встреча у меня может состояться через пятнадцать минут, если ты повернешь машину.
Она усмехнулась, потом засмеялась. Глядя на нее, начал смеяться и он.
— Ты упрашиваешь меня как гимназистку, — сказала она.
— Да, — согласился он, — очевидно, процесс привыкания пошел даже более быстрыми темпами, чем мы предполагали.
— Ладно, — она улыбнулась, — кажется, ты меня уговорил. По-моему, это был твой личный рекорд. Ты упрашивал меня целых полминуты. В прошлый раз на весь процесс ухаживания ты потратил значительно меньше времени.
— Наверно, — согласился он. — Просто я разучился это делать.
— Значит, раньше ты ухаживал за дамами?
— Да, — серьезно сказал он, — просто я всегда чувствую, когда женщина может согласиться, а когда наверняка откажет. Поэтому я и не стараюсь гарцевать этаким петухом.
— Бедные женщины. Теперь я понимаю, почему ты до сих пор не женился. Тебе будет трудно ужиться с кем-либо. Ты умеешь просчитывать варианты даже в отношениях с женщинами. Тебе никто не говорил, что это неприятно?
— Я даже знаю, что будет дальше, — очень серьезно сказал Дронго.
— И что будет дальше?
— Ты не поедешь ко мне. Просто не захочешь.
Следующие несколько минут она молчала. Потом сказала:
— Вообще-то я действительно расхотела к тебе ехать. Но если я не поеду, то ты окажешься прав. А если поеду… Может, ты это сказал мне нарочно, чтобы я поехала. Ты сложный человек, очень сложный.
— Я знаю. Говорят, опытные бабники чувствуют, когда женщина готова сдаться. Наверно, это можно почувствовать. А я чувствую, как реагируют не только женщины и не только на меня. Вот и весь мой психоанализ. Я просто умею просчитывать действия разных людей. Как ты думаешь, это действительно плохо?
Она молчала. Сидела за рулем и молчала. Потом достала сигареты и закурила. И не произнесла больше ни слова до того момента, пока они не оказались в постели.
Георгий Курчадзе приехал в казино как обычно — к четырем часам вечера. Его уже ждали Хашимбек и Ираклий, он доверял им гораздо больше, чем всем остальным. Он привычно прошел по всем залам, осмотрев их перед открытием. Казино открывалось в пять часов вечера, и он взял за правило всегда приезжать к открытию. Осмотрев все, он прошел к себе в кабинет. Почти тут же ему доложили, что приехал Граф.
У него сразу испортилось настроение. Граф был одним из тех людей, с кем приходилось считаться и который мог при желании причинить кучу неприятностей не только лично самому Курчадзе, но и его игорному заведению.
— Он приехал один? — спросил Курчадзе.
— Да, батоно Георгий, — сказал Ираклий, — он один. Но в его машине сидят несколько человек.
— Это не страшно, — отмахнулся Курчадзе, — пусть он придет. И скажи Ядвиге, чтобы она принесла нам выпить что-нибудь.
Через несколько минут в кабинет вошел Граф. На всякий случай перед его приходом Георгий проверил ящик своего стола, где всегда лежал заряженный пистолет. Граф вошел, как всегда спокойный и надменный. Он не стал здороваться с Георгием за руку, только кивнул ему. И это был очень нехороший знак. Но Курчадзе привык к подобным знакам и сделал вид, что ничего не произошло.